О нас...
-Новости
Наши проекты...
Наши семинары...
-Рейтинг учителей
-Ци-шоп
-Календарь
-Форум
-Тексты
-Cсылки
-Карта сайта

Подпишитесь на Новости Школы Игратехников
Электронная почта:
Посмотреть архив

О СОВЕРШЕНСТВЕ

Игорь Николаевич Калинаускасс

Профессионализм имеет непосредственное отношение к истине. Скажем, к одной из ипостасей истины. А потому, как и истина, беспощаден. Беспощаден в том смысле, в котором беспощадна Божеская любовь. Человек может осознать себя профессионалом только тогда, когда соединяет в себе беспощадную устремленность с беспощадным реализмом. Мне бы хотелось, чтобы ВЫ задумались над понятием "беспощадность". Естественно, что, прежде всего, это беспощадность к самому себе, к своим интеллектуальным, эмоционально-чувственным, физическим аспектам. В иструментальном плане человек может стать профессионалом только при условии, что он абсолютно реально, абсолютно беспощадно видит свою исходную позицию. Этим профессионал, строго говоря, отличается от любого другого человека, непрофессионала, живущего прежде всего по принципу жалости к себе. Это нужно очень хорошо усвоить. Человек вынужден - в этом наша исходная позиция- вынужден жить жизнью, чаще всего, его недостойной, и потому попадается в ловушку жалости к собери это совсем не такое примитивное свойство, как может показаться на первый взгляд. Жалость к себе проявляется очень разнообразно, в том числе и а умении не видеть того, что есть, потому что, если видишь то, что есть, само это видение -истинное видение, ясновидение в самом прямом смысле этого слова, без всяких мистификаций, - начинает требовать совершения соответствующих ему поступков. А если ты совершаешь поступки, опираясь на ясное видение того, что есть, то это порождает истинную ответственность. Персональную, потому что истинная ответственность, как и истинный человек, - штучна, Ее ни с кем нельзя разделить. Взять на себя истинную ответственность значит стать взрослым, стать взрослым в несовершенном мире... Человеку, не избавившемуся от жалости у себе, никогда не открывается тот простой, казалось бы, факт, что он  совершенен, и что мир совершенен, и что все наши мысли о несовершенстве порождены жалостью к себе. Задумайтесь: с точки зрения религии мир благ, потому что он пронизан благодатью Господней, а значит, совершенен; человек есть образ и подобие Божье, а значит, совершенен; другого нам не дано, значит мы совершенны.

Вы спросите тогда: как же быть с устремленностью к идеалам, к изменениям, к приведению мира и себя в соответствие с идеальными проекциями? Как быть с прогрессом? Как быть с движением? Как быть с деятельностью? Если поместить себя совершенного в совершенный мир, что тогда делать? Самое поразительное как раз в том и заключается, что только совершенный человек в совершенном мире может быть, бытийствовать в полном смысле этого слова. А бытийствование - это и есть смысловое действие - действие по раскрытию персонального, единичного смысла в персональном, единичном мире. Значит, только в условиях совершенного мира и совершенного человека индивидуальная, единичная, частная, вот эта - одна-единственная - собственная жизнь каждого из нас приобретает непреходящий смысл. Она сама по себе смыслозначима. Она сама по себе смыслоценна. Если же мир несовершенен и ты несовершенен, то вся твоя деятельность есть деятельность по усовершенствованию, т.е. это не существование, а подготовка к существованию. И жизнь превращается не в себя самое, а в средство для постижения чего-то, лежащего за пределами твоей жизни.

Так и возникают две принципиально разные модели жизни. Одна модель помещает смысл за ее пределами, порождая модели идеального устройства общества, идеального мира, идеального человека, идеального инобытия. И тогда жизнь, единственные настоящие деньги, которые есть у каждого из нас, - наша жизнь - превращается в средство и тем самым как таковая обесценивается. И что бы мы в этой ситуации ни делали, как бы ни выстраивали моральные, этические, эстетические, идеологические обоснования, мы все равно не удовлетворены, все равно под страхом окончания. Потому что конец будет означать для нас то, тот простой, казалось бы, факт, что он совершенен, и что мир совершенен и что единственный смысл этой жизни - в ее окончании, ибо цель, к которой мы устремлены, лежит за пределами нашей единичной жизни. Отсюда и тяга к массе, к толпе, к ситуации "Сделайте с нами что-нибудь", к ситуации "Мы и Они". Ведь моя единственная, уникальная, штучная жизнь цены, даже для меня самого, уже не говоря о других, не имеет. И если мы хотим обрести ценность и смысл вот этой, своей собственной, единичной, уникальной жизни, мы с необходимостью должны принять посылку, что мир совершенен и человек совершенен. И дело не в том, чтобы усовершенствовать, а в том, чтобы БЫТЬ.

Для человека истинно религиозного это доступно. Если он истинно религиозен, то понимает, что все, что ему дано, есть благодать Господня, и потому то, что он называет страданием, на самом деле не страдание, а помощь Господня. Для человека не религиозного, для человека, не обладающего трансцендентной верой, т.е. верой в некое изначальное совершенство, этот вопрос ответа не имеет. Что бы он ни делал, что бы он ни изучав, что бы он ни практиковал, он все равно находится в ситуации ускользающего смысла, ускользающей ценности своей жизни, и тогда единственный смысл жизни в том, чтобы переложить свои проблемы на своих детей или просто на следующее поколение и объявить: "Моя жизнь - во ими их жизни, а их жизнь - во имя жизни следующего за ними поколения". Получается, таким образом, дурная бесконечность. Бесконечность без смысла.

Этот принципиальнейший момент целеполагания, помещенного за пределы собственной жизни, всегда будет порождать дурную бесконечность бессмысленности. И только приняв, что мир для вас, живущих сейчас, таков, каков он есть, совершенен, и вы, такие, как  вы есть, совершенны вы можете обрести смысл и движение к смыслу. Движение же к смыслу, прогресс в плане раскрытия смысла - в дурной бесконечности  не имеет. И по этой  простой причине больше не надо смотреться зеркалу в зеркало. Помните, да? Два зеркала, если поставить их Друг напротив друга, создадут дурную бесконечность, где ни мир не является зеркалом для вас, ни вы - зеркалом для мира. Никуда не надо смотреться. С того момента как вы осознали себя собой. Пока вы не встретились с собой, вам нужен другой, чтобы смотреться в него как в зеркало. И тут уже вопрос в том, в какие зеркала вы смотритесь. В одно ли, во много ли; насколько они взаимно противоречивы, взаимно искажают отражение. Но если вы встретились с собой, если вы стали хозяином всего того, что называется человек, то следующий шаг к тому, чтобы обрести самоценный смысл своего единичного существования (как бы это ни было трудно, ибо сие заложено в процессе социализации), - это стать в  позицию совершенства.

Совершенство никогда не есть становление. Совершенство либо есть, либо его нет. Совершенство - это не то, чего можно достичь, не то, что можно сделать. Например, сегодня я не совершенен, но буду тренироваться, упражняться и стану совершенен. Никогда! Если вы утвердитесь на этой позиции, то совершенство будет все время отдаляться как линия горизонта, и вы оправдаете знаменитое высказывание: "Совершенству нет предела". Действительно нет предела, ведь оно уже есть, но как только мы ставим предел и говорим, что вот эта роза - несовершенная роза, вот эта чаша - несовершенная чаша, этот человек - несовершенный, человек, эта комната несовершенна, этот город несовершенен, это небо несовершенно, мы сразу же попадаем в дурную бесконечность. Мы теряем смысл единичной, уникальной собственной, кстати говоря. жизни. И тогда мы ищем то, что в NLP называется "якорь", ищем, куда этот смысл поместить: то ли в будущее поколение, то ли в светлую идею. то ли куда-нибудь в иные миры: то ли отдать на съедение инопланетянам, то ли голосам, то ли еще кому-то, какой-то неизвестной силе. И тогда иллюзия деланий, как целеустремленности, порождает дурную бесконечность бессмысленности.

Там, где есть цель, нет смысла. Там, где есть смысл, нет цели. Я давно уже пытаюсь как-то рассказать всё это. Это фундаментальная вещь. Либо мир совершенен и я  совершенен, и тогда все преисполнено смысла, и тогда основным двигателем, оформляющим мою активность, будет смыслополагание, смыслотворчество, смыспоусвоение, смыслораскрытие. Либо мир несовершенен и я несовершенен, и основным двигателем становится целеполагание, целедостижение, целеустремленность, а значит бессмысленность, ибо смысл будет все время отодвигаться вместе с недостижимым совершенством. Это и есть содержательный момент того, что называется просветлением.

Почему так часто, пытаясь описать это состояние, это событие, называемое просветлением; люди рассказывают с том, что они хохотали? Почему я хохотал семь часов вслух и восемь про себя? Потому что я вдруг увидел, что у меня все есть. Что ничего не надо достигать, что мир совершенен и я совершенен и что надо просто быть в нем: тогда он раскрывается, как раскрывается бутон цветка... И только раскрывшись - опадает. Превращается в нечто иное.

Но если я полагаю, что есть несовершенство как факт, и ставлю перед собой цепь: усовершенствовать, - не важно, раскрывается он или закрывается, и хочу того или не хочу, сознательно или бессознательно, я занимаюсь обрезанием, выгораживанием, обстриганием, целеполаганием. В таком случае профессионализм - это функциональное совершенство.

Вспомните даосскую притчу о мастерстве без мастерства. Лучник, мастер стрельбы из лука, стоит, упражняется и раскапывает стрелой глиняные горшочки строго пополам. Мимо идет даосский монах. Мастер-лучник, т.е. профессионал функционирования, обращается к монаху: "Что ты вообще? Кому ты нужен? Каков смысл твоей жизни? Ты ничего не умеешь, ходишь тут побираешься. бормочешь какие-то дурацкие молитвы. Хоть бы научился делать что-нибудь полезное! Хотя. бы стрелял из лука!" Монах в ответ: "Давай я попробую. Я, правда, не умею. Извини. Я никогда не стрелял из лука. Мне так трудно. Давай я завяжу глаза, стану на край пропасти, чтобы пятки над бездной висели, и попробую". И... строго пополам разбил кувшинчик: "Ты извини, дорогой", - и монах пошел дальше. И это не аллегория. Это и есть жизнь от смысла, в которой профессионализм состоит в том, чтобы быть и быть совершенным, ибо изначально совершенно все.

В каждый момент времени ты имеешь все, что нужно для данного момента времени, не как функцию, в которой ты упражнялся, а как раскрытие смысла этого момента времени, А если это не так, ты должен запасаться, ты должен упражняться в функции, а упражняясь а функции, ты попадаешь в ситуацию дурного профессионализма, потому что профессионализм функциональный антигуманен. Помните, как говорил Козьма Прутков: "Специалист

подобен флюсу, он растет с одной стороны". Он растёт методом отсечения всего того, что этому функциональному совершенству мешает.

Почему нам захотелось другого театра? Потому что любой профессионализм функционального характера антигуманен. Он превращает человека в приложение к некоторому функциональному совершенству, когда частное важнее целого.

Лучше быть дилетантом, но целостным, чем профессионалом, но уродом, ибо профессионал, в нашем понимании, в мире целедвижения, целеполагания, - урод. В мире смысла. смыспопопагания профессионал - это раскрывающийся цветок.

Mы безжалостны в дурном смысле слова, потому что мы все  профессиональны  в жизни. Mы жизнь превратили в средство достижений цели. Mы мир сделали несовершенным. Объявили его несовершенным. Вследствие этого мы стали несовершенными сами, жизнь кота стала средством достижений совершенства, а соварогенство всё время ускользает. И поэтому уничтожали аристократию всеми доступными способами: от примитивно большевистских и китайских - ты-ды-ды-ды из пулемета - до изощрённо европейских ты-ды-ды-ды из чековой книжки- Ведь аристократ знает, что он совершенен. Он никогда не сомневается в своем совершенстве и в совершенстве устройства мира.

Мне рассказывал один потомственный дворянин, он был тогда еще мальчиком, что когда началась революция и гражданская война, Орловские аристократы съехались в свой губернский город и каждый день устраивали балы. И это не было вызовом. Это не было фрондой, нет. Они прощались со своей уходящей жизнью. Ибо мир совершенен. И если настало время прощаться, значит, надо прощаться. Они были аристократы. Их потом почти всех перестреляли. Неаристократы. Аристократизм духа состоит в том, что дух не может быть несовершенен. Если вы верите в дух,  в духовность в истинном смысле этого слова, то веруете и в совершенство. Если вы не веруете в совершенство - вы не веруете в дух святой. Не зря Иисус сказал:

"Хула на отца - простится.
Хула на сына - простится.
Хула на дух святой - не простится во веки веков".

Вот и выбирайте между совершенством и . несовершенством, между совершенным миром и несовершенным миром, между смыслом и целью; между жизнью, преисполненной Смысла, и жизнью как средством достижения каких-то целей. Ваш выбор ни от кого не зависит: ни от советской власти, ни от демократической, ни от мамы, ни от папы, ни от вашего микросоциума, ни от вашего социально-психологического мира, ни от вашего типа информационного метаболизма, ни от вашего гороскопа и т.д. и т.п.

В мучении есть своя сладость. Всегда можно себя пожалеть и всплакнуть. А там: "Уйду, уйду от жизни", - кричит погибший человек. Уже ушел. Потому что его жизнь стала средством для достижения цели, а цели чаще всего оказываются где-то за пределами этой жизни. Значит, эта жизнь сама по себе смысла не имеет. Она лишь звено в бесконечной цепи поколений, как нас долго учили. Ну что ж, будем ковать цепи для всех поколений сразу.

Вот освобождение Мокша, это и есть -перестать быть кузнецом цепи поколений.

Мне просто кажется, что сегодня, благодаря вашему присутствию, мне удалось словами сказать, пожалуй, самое главное, что я постиг, пройдя свой путь в традиции, что "свобода для" -это свобода для смысла. "Свобода от" - это свобода от смысла. Слова совершенно иные.

Положили в психушку больного, у которого гиперсимволизация: он думает, что он пшеничное зернышко. Лечили, лечили - вылечили. Собирают комиссию:

- Ну как, Петров Сидор Сидорович, вы уже знаете, что вы не пшеничное зернышко?

- Конечно, профессора, спасибо большое. вы меня вылечили. Теперь я точно знаю, что я -Петров Сидор Сидорович, а не пшеничное зернышко.

- Поздравляем вас, всего доброго, счастливой жизни, трудовых успехов, здорового потомства.

Выходит. Через 15  минут врывается с бешеным криком:

- Профессор, профессор! Там во дворе петух!

- Ну и что? Вы же знаете, что вы не пшеничное зернышко.

- Я-то знаю, а он - нет.

Я-то знаю, что я счастлив, но надо и всех других в этом убедить. А без других я сам не уверен.

Это анекдот о внешнем обусловливании. Пока нам не хватает собственного знания о том, кто мы, никакой профессор нам не поможет, только сами мы можем осознать, что не надо уговаривать петуха.