ГРАНИЦЫ И ДОРОГИ

ПРЕДИСЛОВИЕ

В нашей группе перед сновидцами ставилась задача: увидеть во сне реку и любым способом преодолеть ее, достичь другого берега с сохранением осознания.

Язык снов засорен образами видеофильмов, мотивами книг и даже элементами компьютерных игр, не говоря уже о том, что индивидуальные особенности быта и мелочи забытых эпизодов дня также становятся материалом, из которого сон пытается слепить некую смысловую целостность. Прежде чем работать со снами в группе, надо предложить снам общие языковые элементы. Сны охотно принимают правильно подобранный язык и возникает общее сновиденческое пространство группы.

Любой новый элемент, если он действительно необходим, быстро усваивается этим пространством - часто до того, как он был описан, т.е. наполнение сновиденческого языка происходит без помощи дневного "я", через само пространство сновидений, объединяющее группу наяву.

Такие элементы мы называли "образами-спутниками". Река была одним из них. Почему именно река? По многим причинам. Прежде всего это самый архаичный символ границы, а смыслом задачи было именно преодоление границы во сне. Его уместность в иерархии элементарных символов очевидна всякому, кто смотрел фильм "Чапаев".

Граница - это конец одного и начало другого. Но если бы я разгадывал загадку, сформулированную так, возможно, я ответил бы: это дорога. Как в начале Творения твердь становится первой границей, "стеной", разделяющей воды, так в "Исходе" рефреном проходит образ тверди, ставшей дорогой, а воды встали как стены по обе ее стороны.

Слово "реальность" лишено смысла, пока мы не начинаем говорить о границе реальности. Граница - и есть тот смысл, к которому обращает нас любое размышление о реальности. Граница - это и есть реальность.

1. ВОВЛЕЧЕННОСТЬ И ОСОЗНАНИЕ

Сны, в которых нет места осознанию - это иллюстрации к снящемуся смыслу, переживанию. (" Образы наших снов (пишет Колридж) воспроизводят ощущения, а не вызывают их, как принято думать; мы не потому испытываем ужас, что нас душит сфинкс, - мы воображаем сфинкса, чтобы объяснить себе свой ужас." (Борхес, "РАГНАРЕК."))

Осознание, само будучи снящимся переживанием, иллюстрирует себя соответсвующим люцидным сном.

Предъистория осознания во сне - это эволюция чувств. Чувство творит декорации, они вызывают новое чувство, создающее новые декорации и т.д. К тому же впечатление от увиденного во сне не отделяется от увиденного, (внимание: вот здесь-то и есть нюанс: осознание не слипается со снящимися образами).

Вообще осознание во сне штука простая: это-сон, то есть я от этого отделен, я могу быть в этом, но могу быть и вне этого. Каким бы реальным "это" не было, я могу покинуть его. И именно эта свобода позволяет мне как бы обладать "этим" и создает прелесть не покидать "этого".

Интересной аномалией с этой точки зрения являются кошмары, в которых спящий хочет проснуться но не может. Он понимает, что это сон, но понимание - не осознание, оно не дает дистанции, оно на том же этаже, что и переживание. Если переживание - страх, то в стычке с пониманием оно создает иллюстрирующий "паралич" - просоночные видения, когда человек хочет прекратить происходящее и не в силах пошевелиться. Это может выглядеть не сном, а явью: человек уже не спит, поэтому появилось понимание, перестал спать - но сон не кончился. Иллюзия не разрушается пониманием, а берет от него новую силу - силу страха: это наяву!

Смысл страха может быть определен обратно осознанности: я не могу уйти от этого, я заперт в этом (тюрьма) или это повсюду следует за мной (преследование, погоня). Страх во сне не ровня тем страхам наяву, когда мы боимся некоторой эпизодической неприятности, пусть даже ощутимой и болезненной, страх во сне абсолютен - нет выхода, нет никакого пространства кроме пространства страха.

Именно это давление создает условия для иногда возможной трансформации в осознание. Пока в безнадежной ситуации человек действует по стереотипу имеющего надежду, кошмар длится. Как только осознается безнадежность, то нет смысла куда-либо двигаться - наступает пробуждение или осознание, позволяющее перестать убегать и тем устраняющее созданного убеганием преследователя.

Здесь мы впервые касаемся темы ГРАНИЦЫ, ПРЕГРАДЫ. Бесконечность бега от собственной тени - иллюзия внутри жестко ограниченного пространства возможностей. В статичных кошмарах заключения и ожидания граница визуализируется в конкретных образах сна: стенах, тупиках, охране, и т.п.

Любое снящееся пространство ощущаемо в некоторых границах и действие происходит только внутри этих границ. Наконец, оно имеет центр, и этот центр никогда не пуст, он всегда несет некоторое значение, занят сильным образом. Сказанное справедливо относительно определенной категории снов - снов, визуализирующих знаки эмоций, отношений и идей, "иллюстративных" к центральному переживанию, статичному или эволюционирующему.

Когда иллюстрируемое переживание порождает другое или сменяется другим, меняются границы снящегося пространства (СП), смещается центр, при этом остается ощущение связности сюжета, преемственности переживаний, хотя стыки фрагментов СП совершенно не оформлены, провальны, упущены.

В прозрачном сне сам наблюдатель оказывается центром, определяющим границы.

В обычном сне стать центром, войти в центр - значит осознать сон.

2. ВОЗВРАЩЕНИЕ К НАЧАЛУ СНА

После инициирующего преодоления границы СП встает задача возвращения (сохранения пути). Она исполнима при использовании на пути сна "зарубок", (мальчик-с-пальчик). Путь может измениться, но зарубки остаются и на измененном. Возвращение тем же и в то же время не тем путем позволяет сновидцу увидеть другую сторону всего показанного ему его левой стороной.

Чаще всего возвращающемуся кажется, что он делает круг, то есть путь не сохраняется. Если он ошибается, то ошибка вызвана другой стороной вещей маршрута, изнанкой декораций. Такое путешествие дает бездну бесценной информации, если после пробуждения попытаться определить, какие из образов обратного пути оборотны первичным образам сна.

Но возможно, обратный путь действительно иной. И тогда тем более возможно, что само возвращение иллюзорно: место или вещь, к которым сновидец вернулся, не те же самые. Сновидец выполнил задачу, но совершенно иную (и также имеющую свою ценность) - он создал дубликат стартового эпизода своего сна. По-существу, такой вариант близок предыдущему, так как дубликат также является оборотной стороной.

Стартовый образ получает новое смысловое измерение и бесценен как образ для медитации.

В одном сне я бродил по городу и удивлялся отчетливости и красоте теней. Было много свободных от домов пространств с реками, холмами, лесопарками. В начале сна, запомнившемся смутно, я проходил мимо церкви, которую с восторгом узнал как единственную свою. Побродив по городу и перепробовав разные трюки восприяти во сне, я стал искать ее снова и в конце концов нашел, разумеется, с другой стороны.

Была уверенность, что эта церковь существует и в дневном городе, я стремился запомнить место. В начале сна я проходил мимо и решил зайти в нее в конце сна, но, найдя ее вновь, не смог до нее дойти - сон оборвался. Точное ощущение, что на этот последний образ ушли остатки силы сновидения, силы, необходимой чтобы дойти до цели - ощущение совершенно то же, что в первых преодолениях границы (реки), когда резерв силы не позволял достичь другого берега и сон обрывался. В обоих случаях нехватка силы осознается как невозможность больше удерживаться во сне ("истекает срок").

Был аналогичный случай, растянутый на два сна - в одном я видел интересное место, в другом его искал и нашел. В промежутке яви такой задачи перед собой я не ставил, тело сновидения действовало само. Как правило, удачнее всего исполняются не те задачи, которые наше дневное "я" предлагает своему сновиденческому двойнику, а его собственные.

Если при использовании "зарубок" на пути они сами становятся дубликатами, вероятнее всего, вы используете образы, несущие требующую решения или разгадки проблематику.

Попытки дневной личности занять позицию учителя по отношению к сновиденческому "я" встречают оправданное сопротивление последнего. В этом сложность и парадокс ученичества на Пути Сновидений: кто кого учит? Если я дневной даю рекомендации дневному тебе, это только иллюзия обучения. Самое большее, что мы можем, это вести ни к чему не обязывающую беседу о снах. Тела сновидений прислушиваются к ней и это их молчаливое присутствие может помочь им как исполнить их собственные задачи, так и сформировать новые, - возможно, (только ВОЗМОЖНО), согласующиеся с чаяниями наших дневных "я".

Из-за этого вопросы о целях обучения наяву утрачивают смысл, утрачивает смысл и иерархия учитель-ученик. Мы все ученики наших снов и при этом мы все же обязаны сохранять если не доминирующее, то во всяком случае достойное, независимое положение. Можно сказать, что должен сохраняться паритет сил дневного и сновиденческого "я". Катастрофой является их конфронтация, целью - диалог и создание общей для обоих зоны осознания.

Сновиденческое "я" предрасположено к решению сложных задач, таких, которые дневному "я" просто не по плечу. Эта предрасположенность делает их иногда озорными пародистами наших возвышенных теорий, иногда - готовыми легко проглотить приманку дневного "я", принять вызов.

Можно сказать, что сновиденческое сознание, смотрящее из укромного теневого кабинета нашего дневного "я" на происходящее с нами и на наши поступки и речи, бдительно ждет вызова и готово воспринять как таковой практически все, чему дневное "я" позволяет уйти из под контроля.

Поэтому так хорошо воспринимаются команды-отрицания: "Во сне у предметов нет теней", "Мне никогда не снился и не может присниться дракон" и проч. Поэтому же законы снов меняются, как только мы отслеживаем и фиксируем их для себя в качестве законов.

3. ЭТИМОЛОГИЯ СНА

Граница сохраняет силу. Преодоление границы - расход силы. Преодоленная граница - получение новой силы (новое пространство сна = новая сила). Любой образ дороги (лестница, река, башня, дверь, небо) - дар Силы.

К. в прозрачном сне стал одевать штаны, чтобы выйти из комнаты, и проснулся. До этого сон был вполне контролируем. Интересны два обстоятельства: если есть понимание, что происходящее - только сон, то зачем обязательно одеваться? Странный изъян в полноте осознания. Второе: сама процедура одевания оказалась рубежом силы, поведенческой границей контролируемого времени сна. Мне думается, что не граница определена изъянами контроля, что выбор границы произошел раньше, вне сна, что именно этот эпизод был "запланирован" телом сновидения как необходимый предел расхода сновиденческой силы. Контроль во сне мог быть безупречен, но какие-то психологические нюансы, анализировать которые здесь не входит в мою задачу, сложились в его обрыв именно этим образом.

Возвращаясь к теме ГРАНИЦЫ, прежде всего сформулирую главный тезис: ГРАНИЦА и ДОРОГА - смежные понятия. Где обнаружено одно, есть и другое.

"И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды... и назвал Бог твердь небом" (БЫТИЕ,1,6-8) "...воды же были им стеною по правую и по левую руку" ("Исход",14,22)

История рождалась в хаосе бездорожья. Первыми границами (и путями) стали реки. И, разумеется, сразу же обожествленное средство превращения бездорожья в территорию - конь. Архетипы Корабля-лодки, Моста, Плавания, Всадника и сейчас сохраняют силу, а если учесть их новые эквиваленты, то наши сны полны ими. Река во сне синонимична городской улице, автомобиль - лодке и т.д.

Интересен комментарий А.В.Смоляка к словам камлающей шаманки: "Улица /в Москве, где шаманка ищет душу больной/ идет снизу вверх.." А.С. комментирует: "по течению реки, как в амурских селах".

Действительно, улицы первых человеческих поселений как бы подражали рекам, и воспринимались как реки. Любая современная деревня также неосознанно воспринимается как два берега домов. Восприятие городских улиц продолжает ту же схему, что видно и в нумерации домов, и в описании направления /"по четной стороне", "вверх по такой -то улице" и т.п./.

Горные хребты, как и реки, были первыми границами территорий. Самая высокая гора, главная из гор - ЦЕНТР мира и ДОРОГА на небо. Отметьте: центр, как правило, всегда дорога вверх. Именно поэтому поиск центра снящегося пространства и вход в него приводит на новые уровни сна. Образ многоэтажного здания - синоним горы. Это тоже путь вверх, но это также и плененность землей. Сложный образ, где лестницы ведут, но стены ограничивают. Образ, воплощающий социальность со всеми ее нормами, запретами, надеждами, ценностями. Гора, став зданием, уже не может привести на небо - можно лишь "продвинуться вверх по социальной лестнице".

Сон А.: поднимаюсь по лестнице, слева - стена, справа, за перилами - ничто (не пустота, а просто нет ничего). Мне преграждает путь дерево. Пытаюсь обойти его (протисчнуться справа) - не получается.

Здесь - тема границ и путей в чистом виде. А. и прежде снились здания, так что мотив лестницы как пути вверх для него органичен. Дерево, соединяющее нижний и верхний миры, архетип Пути, здесь оказывается преградой, границей, вступающей в противоречие с лестницей как единственно возможным путем.

Вероятно, увлечение кельтскими, друидическими мотивами и просто знание о мировом древе было проиграно подсознанием. Архаика пути на небо вступает в противоречие с пониманием пути вверх в современной культуре. "Протиснуться не получается" - сейчас это почти у всех.

Стена - граница, которая, как кажется, единственная из всех не может стать путем. Реку можно пересечь и по реке можно плыть. Стена же более однозначна. Открыв принцип границы и взяв за образец ее фундаментальный вариант - землю, человек создал стену - границу в чистом виде. "Поставить к стенке" - выражение всем понятное и закрепившееся в языке не случайно. Абсолютная граница - смерть.

Стена - не событие. Препятствие, предел, конец пути, смерть. Берег - тоже своего рода стена. Берега делают реку, но что ей до них? Ее событие- течение. Оно знает перемены, но не знает конца.

Дороги ведут к дверям, а не к стенам.

"Я есть дверь" - говорит пришедшая в сон мира Реальность. Усовершенствовав стену изобретением двери, человек создал символ выхода, преодоления смерти, иного мира. Дверь не просто проход в стене, это стена, которая может стать своей противоположностью. Это и путь, и преграда. Если путь - то не для всех, и потому символ всегда подразумевает некоторую избранность. Если преграда - то не всегда.

У Уэлса есть прекрасный рассказ - "Зеленая дверь". А дверной романтизм Олдоса Хаксли и Джима Моррисона продырявил вены не одному поколению. Отдельного исследования достоин и нарисованный очаг папы Карло. Двери, картины, окна - наш мир единственный, где их так много.

В мирах иных хорошо если одна-то дверь найдется, - обратно сюда.

Видеть что-либо значит видеть на своей территории или, в крайнем случае, на ее границе. Различие лишь в расстоянии. Видимое небо не запредельно миру, оно лишь ограничивает его. А вот мир за окном - это здесь, рядом, можно выйти. Окно какбы подразумевает дверь, но порождает свой символический ряд. Интересной его разновидностью оказалось зеркало - дверь в иной мир, который рядом и в то же время недоступен, - излюбленный атрибут спиритов. Но это архаика (закрывают зеркала в доме умершего с незапамятных времен), а новые варианты рядом видимого и недоступного порождают и новые феномены. Теперь уже не представляется возможным точно определить, в какой мере появление телевизионного экрана изменило коллективное бессознательное. Но современные визионеры много реже говорят о дверях и окнах, чем об экранах. Контактеры похожи на телезрителей. Мой знакомый экстрасенс, бывший связист ГБ, слышит голос цивилизации Кассиопеи, но ничего не видит - это понятное исключение. И заклинание простенькое: "Кассиопея, прием, я Земля".

Частью мифа о психотронном оружии является вера в то, что через экран телевизора могут войти в ваш дом. Не статистически влиять на толпу ( это рационально,) а именно на вас лично. Ведь ваш телевизор - это дверь в ВАШЕМ доме. (См. рассказ Уэлса "Хрустальный шар", - фантаст вообще описал многие из едва зарождавшихся архетипов нового времени)

Я не касаюсь сейчас обоснованности подобных идей. То, что зеркало может быть проходом (во сне, например) - это отдельный разговор. Здесь я обрисовываю эволюцию символов, не более.

Многие сны стали похожи на фильмы. Часто можно услышать: "Я сегодня посмотрел такой интересный сон... Там одна банда у другой здание отвоевывала". Спрашиваю: а ты где был? "А меня как-то небыло".

Это и есть эффект телевизора. Осознание в таких снах невозможно. Сновиденческое "я" становится "экраном" образов, на которые расщепляется личность. Все на экране - разные"я", и в тоже время "меня как-то нет".

4. ХРАНИТЕЛИ ОГНЯ

Вероятно, древнейшим из перечисленных символов может считаться огонь. Племенной очаг - центр, а центр рождает границу. Именно центр организовывал пространство во времена "до границ" и таким центром был огонь. Охраняющая территорию сила огня иррациональна. Дело не в том, что он отпугивает зверей, а в превосходящей всякие практические соображения магии: сидя у костра, человек чувствует себя безопасно, глядя в огонь, хотя спина его беззащитна перед мраком леса.

Огонь мог быть и собственно границей, временной стеной, и с самого начала он же - путь, инфернальным аспектом связанный со змеем, девяткой, нижним миром, смертью и посмертным существованием. Культ огня - антитеза культу солнца. Дерево для огня срублено братьями-близнецами. Обряды прыганья через огонь, огнехождения - ритуалы со смыслом, который на языке более поздних символов можно описать фразой: "Стена для чужих, дверь для своих".

Огонь - жизнь племени. Пока он горит, все в порядке. Поэтому следят за ним, а не за темнотой. Огонь больше человека. Эти архаичные сила и превосходство для сновидца актуальны в том обстоятельстве, что зажечь огонь в сновидении значит сделать больше, чем дозволено просто человеку, частице племени, единице толпы. Те, кто во времена каменных топоров смотрели во мрак леса, были предшественниками "воинов сна". Они сами были огнем. Они были хозяевами. И они были одиноки.

5. ПОВОРОТ К СИЯНИЮ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ

Мы движемся во времени затылком вперед, наблюдая исчезающие друг за другом картины прошлого. Мы даже на настоящее смотрим из мгновения позже, мгновения, которое не наступило.

Существует миф о реальности определенного будущего. Не буду здесь говорить о связанных с ним феноменах, - это действительно магический миф, способный влиять на реальность.

Предвидение и сбываемость - это фиксация в будущем возможностей за счет чистой энергии. И все же многие из вас при повороте головы в сновидении столкнутся с этим. Не огорчайтесь и ни в коем случае не относитесь к этому как к чуду, так как это лишь инерция обыденного магического делания мира. Постарайтесь найти истоки данной сбываемости, вскрыть механизм делания. Оставьте будущее чистым, так как вам нужна его энергия.

На пути сновидений следует прежде всего победить этот миф в себе. Начните с чисто умственного понимания, что будущего не существует. Это сияющая неопределенность, полная возможностей всего, чистая энергия, обретающая живые формы в настоящем и исчезающая в формах прошлого.

Я предлагаю вам повернуть голову и взглянуть в несбывшееся, в сияющую неопределенность внутри сновидения или прямо сейчас.

6. НЕДЕЛАНИЕ СНА

Многие считают, что волевым усилием, самовнушением можно инспирировать прозрачный сон, путешествие в определенное место или встречу во сне с другими сновидцами. Мы не целостны. Часть меня хочет навестить Васю, часть - боится необычных снов вообще, а другие части желают самых противоречивых вещей. Наше хаотичное хотение создает и нашу ситуацию, так как все происходящее с нами - исключительно следствие желаний.

У каждого желания свое весло. Дисциплина желаний - это принцип галеры. Но есть течение воды и попутный ветер - НАМЕРЕНИЕ. Именно оно действительно дает ключ к стране снов и возможностей. Намерение - это вектор движения. Намерение -внутри, желания - вокруг.

Вы можете ходить, двигать руками именно потому, что телом правит намерение. Когда гипнотизер уверяет вас, что вы не можете пошевелить рукой - он адресуется к вашим желаниям. Напротив, осознанность привычных движений - тренинг намерения.

7. ПЕРЕСМОТР

Ретроспективный просмотр минувшего дня следует делать хотябы изредка, особенно в дни, насыщеные событиями и новостями, во время тупиковых ситуаций или при ощутимом дефиците сновиденческой силы.

Главное в любом пересмотре - ритм, симметрия, дыхание. Эпизод вспоминается на вдохе и "отпускается" на выдохе.

В нашей группе использовалась пранаяма "кумбхака": чередование выдоха-вдоха правой и левой ноздрями с ритмом: выдох - 4 (удара пульса или просто счета), вдох - 4, пауза - 8, выдох другой ноздрей - 4 и т.д. Сначала делается 5 - 6 циклов, чтобы "войти в ритм", затем счет уже не ведется и все внимание обращено к образам памяти.

Сначала вспоминается последняя картинка дня, затем предыдущая и так до самого утреннего пробуждения. Набирая инерционную силу, просмотр может войти сквозь барьер утра в забытые сны - но не это является его целью.

Один раз, просматривая день, я задержался на эпизоде, который обычная память, вероятно, вскоре выбросила бы за ненадобностью. Зимним вечером, возвращаясь с какой-то деловой встречи, я в замешательстве стоял перед полной машинами улицей. Казалось, перейти ее просто невозможно: движений плотное, непрерывное, и, хотя машины из-за затора притормаживали, было слишком темно, чтобы рисковать обходить их по гололеду.

Все прочие эпизоды дня, казавшиеся важными, сейчас забылись, но в тех минутах "на берегу" улицы были какие-то особые нюансы одиночества, заброшенности, безвременья. При пересмотре всегда ощущается сновиденческая сила подобных "проходных" эпизодов.

Ночью я увидел себя на берегу реки, которую должен был перейти. Она была полна лодок - точь-в-точь как улица автомобилями. Я понимаю, что это сон, и думаю: дай-ка попробую по воде пойти. И пошел. Ощущение удивительное.

Именно яркость, неопределимая и не имеющая аналогов в дневной реальности исключительность сновиденческих переживаний является подлинным подарком Силы. Осознание само по себе мало что значит. Потому и приборы, создаваемые, например, лабораторией Стивена Лаберже, превращают осознаваемость снов в утомительную обыденность. Осознание, приходящее естественным путем, "заслуженное", "заработанное", почти всегда сопровождается подарками Силы.

Last modified on: 17.05.97 14:27:28.