Путь воина доступен каждому!

или «Я И ТАЭКВОН-ДО»

 

(по материалам www.taekwon-do.ru)

 

Minolta DSC

Ф.И.О. Стёганцев Андрей Валерьевич

 

Дата и место рождения. 27 июня 1963 года, город  Москва.

 

Инструкторы. Калашников Юрий Борисович (Россия), Розенберг Александр Львович (США), Ли Ёнг Сок (КНДР), Вон Се Чан (КНДР).

 

Начало занятий Таэквон-До. 1979 год.

 

Начало преподавания Таэквон-До. 1989 год.

 

Образование по специальности. Российская Государственная Академия физической культуры, специализации «Преподаватель физической культуры и тренер-преподаватель по Восточным единоборствам». Курсы повышения квалификации при Российской Государственной Академии физической культуры. Инструкторская стажировка под руководством  Международного инструктора Таэквон-До Син Ун Сама (1991 г). Инструкторская стажировка под руководством  Международного инструктора Таэквон-До Пак Бонг Дока (1992 г). Специальный международный семинар по Таэквон-До в Новосибирске под руководством мастера Ли Ёнг Сока (1995 г.). Первый международный тренинг-семинар в Пхеньяне под руководством мастера Пэк Мёнг Чёля (1997 г). Международные семинары под руководством основателя Таэквон-До генерала Чой Хонг Хи в Москве (1990, 1991, 1992, 1993, 2000 г.г.), Душанбе (1995 г.), Новосибирске (1996 г.), Санкт-Петербурге (1999 г.).

 

Основные достижения в области Таэквон-До. Основал Московскую школу Таэквон-До, с 1989 по 2000 год работал в качестве Директора и Главного тренера-преподавателя. Подготовил первых в Школе инструкторов и первых квалифицированных спортсменов – призеров и чемпионов Москвы, призеров России. С 1995 года является  Вице-президентом Федерации Таэквон-До г.Москвы, с 1998 года является членом Президиума Российской Федерации Таэквон-До. Участвовал в организации и проведении ряда соревнований и семинаров по Таэквон-До. Автор различных учебных программ, пособий, методических разработок по преподаванию Таэквон-До.

 

О себе и от себя

 

С чего все началось

 

Я родился в Москве, с семи лет и до окончания школы жил на улице Красная Пресня, что в немалой степени повлияло на мою судьбу. Район Красной Пресни считался тогда одним из самых хулиганских в Москве, и практически все спорные вопросы во дворе решались с помощью драк. А я в детстве был маленький, худой, не очень бойкий, и поэтому во дворе и в школе у меня часто бывали проблемы. Естественно, мне это не нравилось, и, наверное, именно тогда у меня родилось намерение изменить себя: стать сильным, уверенным, способным за себя постоять.

 

Я пытался делать всякие упражнения для роста, приделал дома перекладину и стал каждый день на ней подтягиваться, но все это как-то не очень помогало.  Пытался заниматься в спортивных секциях: гимнастикой, акробатикой, легкой атлетикой, но нигде надолго не задерживался, - в спорте тогда был жесткий отсев, и меня отовсюду отчисляли как неперспективного. И так все это продолжалось лет до 13, пока я не попал в секцию дзю-до при Краснопресненском райкоме ВЛКСМ, что стало в какой-то мере поворотной точкой в моей жизни. Я не только прозанимался почти два года, в результате чего окреп и вырос почти на 20 сантиметров. Выяснилось, что я еще и довольно способный, - несколько раз я даже выступал в соревнованиях, получая детские или юношеские разряды. Вершиной моей спортивной карьеры стало выступление на всесоюзных соревнованиях общества «Буревестник» в городе Гродно, где я занял почетное 17-е место.

 

Про каратэ

 

Но самое главное, тогда я впервые услышал о каратэ и, как говорится, «заболел». Причем, я был не один такой. Мы постоянно делали всякие шпагаты, махали ногами, выполняя нами же придуманные удары, доставали какие-то самиздатовские книжки и пытались по ним заниматься. Как сейчас помню, я узнал, что в райкоме ВЛКСМ в отделе спортмассовой работы лежит книжка по каратэ. И я решил ее оттуда позаимствовать на субботу и воскресенье. Конечно, было страшно, это был 1978 год, тогда и посадить за такое могли, но я все-таки решился. В субботу рано утром через форточку (благо комплекция позволяла) я залез в райком, нашел эту книгу и два дня без сна и отдыха разучивал описанные в ней технические комплексы. Два выучил, третий не успел, а через много лет узнал, что это были одни из самых сложных в каратэ, - их не все черные пояса делают, но мне тогда казалось, что у меня хорошо получается, я их еще потом долго повторял. А в воскресенье вечером я снова через ту же многострадальную форточку залез в райком и положил книгу на место. И, самое интересное, у меня даже мысли не возникло оставить книгу себе.

 

Именно тогда на своем примере и на примере других ребят я начал замечать, что боевые искусства как-то исподволь меняют людей. Несмотря на то, что были мы ребята хулиганистые, некоторые даже из интернатов - росли без родителей, но как-то очень нравились нам все эти идеи Боевых искусств: этика, философия, традиции. Хоть и было нам всего по 12-13 лет, а чувствовали мы в этом что-то правильное, какую-то другую жизнь видели в этом, какие-то возможности. И, конечно, я хотел заниматься каратэ серьезно, тем более, что наша секция дзю-до начала потихоньку разваливаться в силу разных причин. Но где заниматься-то? В Москве тогда было всего несколько секций каратэ, и попасть в них было практически невозможно. Но произошло чудо, и я попал. А история получилась почти мистическая, по крайней мере, не хуже гонконговских видеофильмов. Дело было так…

 

Я тогда учился в техникуме на мастера по ремонту телевизоров, – родители настояли в надежде на то, что у меня будет верный кусок хлеба, да и в своем доме всегда смогу себе все починить. Закончилось, правда, тем, что я даже инструкцию к какому-нибудь магнитофону читаю с отвращением, не говоря уже о том, что бы что-нибудь ремонтировать, ну да дело прошлое… Так вот, техникум наш стоял рядом с центральной школой каратэ Алексея Штурмина, возле кинотеатра Мир на Цветном бульваре. Весной и летом окна в зал были открыты, и мы часами простаивали, глядя на тренировки. И вот как-то раз днем (в очередной раз прогуливая занятия в техникуме) стою я как обычно возле окна в зал. Гляжу, народу мало - два или три человека, дело-то было днем, ну я взял и зашел внутрь. Как меня пропустили, до сих пор не пойму. Стою, смотрю на все это вблизи, и вдруг один из мастеров (тогда для нас все были мастера) подходит ко мне и говорит: «Ты у кого занимаешься?» Я говорю: «Ни у кого». Он спрашивает: «А что тогда здесь стоишь?» Я возьми и брякни: «Занимаюсь дзю-до, хочу заниматься каратэ». Он на меня посмотрел так странно и говорит: «Сегодня хочешь каратэ, завтра захочешь самбо, потом еще чем-нибудь?» А я  ему: «Нет, не захочу, только каратэ». Он посмотрел на меня еще немного, помолчал и бросил, как бы вскользь: «Завтра в восемнадцать тридцать, метро Текстильщики, центр зала, с собой иметь кимоно и тапочки. Понял?» «Понял». Завтра я пришел за тридцать минут до условленного времени, прождал два часа, никого не дождался и на следующий день вместо занятий в техникуме снова пошел стоять под окнами, искать этого мастера. Через пару дней дождался,  увидел его, он мне уже сам махнул головой, заходи, дескать, в зал. Встретил меня у входа, сказал, что это была проверка, и я ее прошел. Потом дал адрес зала, где он ведет занятия, и сказал, когда ближайшая тренировка. Мастера того звали Женя Исаев, тогда у него был красный пояс и он готовился сдавать на коричневый.

 

Так начались мои занятия каратэ, которые продолжались всего полгода, но запомнились мне на всю жизнь. Я про них обычно ничего не рассказываю, потому что сам плохо помню, что там происходило, а главное, потому что до сих пор не научился выражать словами те чувства и эмоции, которые тогда переживал. Занимались мы раз в неделю по два часа, а все остальное время дома самостоятельно. Но этих двух часов в зале я ждал все оставшиеся шесть дней…

 

Сейчас я часто думаю о том, что если бы не эти пол года в каратэ, то не было бы почти тридцати  лет в Таэквон-До. Потом, кстати, выяснилось, что стиль каратэ, которым я тогда занимался, – это не совсем каратэ. Можно сказать, это было корейское каратэ, как ни парадоксально это звучит. Одна из японских школ каратэ, осела в Корее и развивалась там под влиянием местных стилей. Даже название было корейское – санэ, и учитель у Штурмина был кореец. Так что с Кореей у меня сразу возник какой-то контакт. А недавно я выяснил, что мой прадедушка был чистокровный кореец, и до сих пор под Питером живут мои родственники, фамилия которых Пак. Так что я теперь на одну восьмую кореец. Такая вот мистика.

 

Начало занятий Таэквон-До

 

А с началом занятий Таэквон-До получилось тоже чудесным образом. Когда закрыли зал, и тренировки по каратэ прекратились, подруга моей матери совершенно случайно обмолвилась, что ее родственник преподает Таэквон-До. Мне тогда было все равно: каратэ, Таэквон-До, -  лишь бы тренироваться. В общем, узнал я адрес, взял свою старую форму, которая еще от дзю-до осталась, и пришел на тренировку. Там и познакомился со своим первым инструктором по Таэквон-До. Им стал Юрий Борисович Калашников. Сейчас он Президент Московской и Российской Федераций Таэквон-До, имеет степень 7-й дан. А тогда у него был зеленый пояс, черный он получал уже при мне. Интересно, что я начал преподавать Таэквон-До примерно в его тогдашнем возрасте и тоже с зеленым поясом. И вообще, нас с Юрием Борисовичем связывает многое, но в первую очередь мои первые годы занятий под его руководством.

 

А заниматься мне было легко и интересно. Правда, первое время я искренне был уверен, что занимаюсь просто другим стилем каратэ. Техника похожая, названия тоже были на японском, хотя ногами работали очень много, «по таэквондистски». И технические комплексы пришлось учить заново, поскольку мы  делали не ката, а именно туль, хоть и без «волны». Но, честно говоря, общего между школами тогда было гораздо больше, чем различий - и в технике, и в отношениях. На тренировки друг к другу ездили, в соревнованиях участвовали все вместе: и ушу, и Таэквон-До, и каратэ всех школ от киокушинкая до шотокана.

 

Про соревнования

 

С соревнованиями мне, правда, как-то не везло. То травму получу перед первенством Москвы, а у меня вроде были шансы его выиграть и поехать на Первенство Союза. То в заявке мне отчество напишут не Валерьевич, а Владимирович, а мандатная комиссия не допустит. (Меня это, в общем-то, не особенно огорчало, - соревнования нас тогда не очень интересовали, главным были все-таки тренировки.) В итоге в соревнованиях я участвовал всего два раза. Первый раз перед армией – в 1982 году. Наша группа, во главе с Калашниковым, ездила на товарищескую встречу с каратистами из московской спортроты. Их тогда тренировал наш первый Чемпион СССР по каратэ Камиль Мусин – очень сильный боец. Он по праву хозяина и судил. Я из трех поединков в двух победил, а в последнем была ничья – Калашников остался доволен.

 

А второй раз я выступал уже в 1999 году, когда в Москве проводили турнир, посвященный отмене запрета на преподавание каратэ. Собрались все школы, которые не развалились за время запрета. Народу было неожиданно много, спарринги шли два дня с утра до вечера, первый день отборочные бои, а второй день – четвертьфиналы, полуфиналы и финалы. И я стал вторым в категории до 65 кг, проиграв в финале парню из Дзюсимона, – это такая окинавская школа каратэ, ее тогда активно развивали в КГБ, они даже занимались на территории Кремля. Соперник мой был очень неплохой, но проиграл я ему по собственной дурости, – до сих пор жалею. Я тогда занимался практически сам, поэтому секунданта у меня не было, в результате чего я опоздал на финал. Был в раздевалке, не слышал объявления, ну и опоздал. А соревнования проводили по правилам каратэ, а там за опоздание – минус одно очко, вот его-то мне и не хватило для победы. Но все равно для меня это было событие, поскольку накануне, готовясь к этим соревнованиям, мне сломали нос. И, конечно, стоял вопрос, – выступать ли вообще. Но я решил попробовать и выйти хотя бы на один бой. Мой синий распухший нос так поразил соперника, что этот бой я довольно легко выиграл и решил продолжать. Так и дошел до финала со своим сломанным носом. На этом тогда моя спортивная карьера и закончилась, все-таки 27 лет – возраст уже не спортивный. Хотя для своих учеников я обязательно использую соревнования как особую форму тренировки, в первую очередь тренировки духа. (Да, и сам выступил на Чемпионате Мира, когда его начали проводить среди ветеранов.)

 

«Наивный» период и его окончание

 

Когда я сейчас вспоминаю те времена, то иногда сам себе завидую. Было такое сильное желание заниматься, что одна только мысль о предстоящей тренировке наполняла меня радостью и счастьем. Нас тогда не пугали никакие сложности, мы занимались и занимались. Был запрет и знаменитая уголовная статья 219 прим. Ничего, начали на тренировках командовать по-русски и выступать в Динамо по правилам рукопашного боя. Закрывали залы, мы находили другие. Я как-то подсчитал, что за первые четыре года занятий мы сменили порядка двадцати пяти залов по всей Москве, одно время даже ездили заниматься в Подмосковье, в поселок Сетунь. Летом занимались на улице, на Тушинском аэродроме.

 

…Время шло, а занятия мне нравились все больше и больше. Через год я стал старостой группы, через два уже заменял Юрия Борисовича, когда он был в командировках. Потом я параллельно начал заниматься у его инструктора – Александра Львовича Розенберга. Первую свою тренировку я провел в 17 лет, после чего решил, что хочу быть инструктором. В какой-то степени наша тогдашняя школа, которую возглавлял Александр Львович, стала прототипом Московской школы Таэквон-До. Вообще тренировки под руководством русских инструкторов - Юрия Борисовича и Александра Львовича мне дали очень много. Конечно, когда в Москву приехали корейцы, пришлось переучиваться, надевать снова белый пояс, хоть я занимался тогда уже одиннадцатый год. Но, как-то было незазорно, новая техника, правильные названия, инструкторы из самой Кореи.

 

Тем более, к тому моменту я уже года четыре мучался без постоянного инструктора. Когда пришел в 85 году из армии, то узнал, что Александр Львович уехал в Соединенные Штаты, Юрий Борисович не тренирует, школа практически перестала существовать. И вот я до 89 года занимался сам, а параллельно ходил по разным залам, искал себе школу и наставника. Обошел много школ и клубов, но так ничего мне и не понравилось. Как-то не соответствовало всё это моим представлениям. Я поэтому и преподавать начал, когда мне предложили, решил, что раз нет в Москве школы, в которой я сам хотел бы заниматься, значит, нужно ее создать, пусть хоть другие позанимаются нормально. Только все никак не мог решить, какую школу создавать: каратэ, Таэквон-До, рукопашного боя. Поэтому весь первый год преподавал некую универсальную технику и все мучался вопросом, что же делать дальше.

 

Это, наверное, был самый тяжелый период моей жизни, и если бы не моя первая группа, то я бы, скорее всего, бросил боевые искусства. Я тогда серьезно занимался музыкой - играл на классической гитаре, даже преподавал в ДК ЗИЛа и обдумывал вопрос о поступлении в музыкальное училище. Весь этот год я одновременно преподавал гитару, работал в школе учителем физкультуры, вел свою первую группу, и все никак не мог решить вопрос о выборе основной профессии: боевые искусства, музыка, что-то другое?

 

Как часто это бывало в моей жизни, вмешалась судьба: на этот раз в Америку уехал уже мой преподаватель гитары, а в Москву приехал инструктор из Кореи, обладатель 6-го тогда дана Ли Ёнг Сок. И выбор был сделан: боевые искусства, а конкретно – Таэквон-До. А тут еще в Институте физкультуры открыли специализацию Таэквон-До, – я за два месяца подготовился, взял да и поступил. Хотя трудно было учиться на первых порах, мне уже 27 лет было, к тому же только что дочка родилась, а мы жили в комнате в коммуналке: коляски, пеленки, ночью не выспаться…  В общем, с этого момента начинается «героический» период моих занятий.

 

Героический период

 

Одновременно с приездом корейских инструкторов и моим поступлением в институт физкультуры окончательно выяснилось, по состоянию моего здоровья (какие-то дефекты позвоночника и вследствие этого проблемы с суставами) заниматься мне категорически запрещено. В заключении одного из врачей (а я обошел много мест, начиная от районной поликлиники и заканчивая 1-м спортивным диспансером) было написано так: «все нагрузки – в поясе штангиста». А в поясе штангиста особо не позанимаешься. И, хотя я усиленно занимался своим здоровьем, но у корейских инструкторов нагрузки были бешенные и после каждой тренировки я буквально «отлеживался». В общем, когда мне в поликлинике дали направление в ортопедическую мастерскую, я не стал отказываться. В мастерской с меня сняли мерку и по ней сделали ортопедический корсет (причем, совершенно бесплатно). Ортопедический корсет – это такой жесткий пояс на шнуровке с железными каркасными вставками по бокам. В нем я и занимался. Железные вставки натирали во время упражнений тело до крови, а пот (вся двухчасовая тренировка проходила очень интенсивно) эти раны разъедал. Помню, как я кусал губы до крови, но тренировался. И так три раза в неделю. Плюс самостоятельные занятия. Плюс тренировки с учениками. Плюс занятия в Институте физкультуры. Сейчас даже не верится, что я проявлял такой героизм. Что мне помогло не бросить тогда, даже и не знаю, но что-то помогло. В общем, почти два года я ходил с незаживающими ранами. А параллельно искал способы исправить свое здоровье - голодал сухим голоданием два раза в неделю по 42 часа, держал жесткую диету, делал очищения организма, ходил на массаж-иглоукалывание-ультразвук-мануальную терапию и т.д. Но главное тренировался, тренировался и тренировался. 

 

Каждый день утром вставал, занимался самостоятельно часа полтора-два, к девяти ехал в институт, до трех учился, потом ехал на тренировку (я тогда тренировался у двух корейских инструкторов - Ли Ёнг Сока и Вон Се Чана), или ехал проводить очередное занятие с учениками. В дни, когда с учениками занятий не было, я ездил на стажировки (два первых года я стажировался как помощник инструктора у других корейских инструкторов, работавших тогда в Москве: сначала у Син Ун Сама, потом у Пак Бонг Дока). Через год стало полегче. Через два года снял корсет. Через три получил черный пояс.

 

 

Московская школа Таэквон-До

 

Во всех моих геройствах мне, конечно, здорово помогала мечта о своей школе, в которой все будет «правильно». Если я не тренировался и не был на занятиях в Институте физкультуры, то, значит, я занимался школьными делами: ходил по улицам - клеил объявления, искал залы для занятий, писал письма, заключал договора, встречался со спонсорами и с разными чиновниками, решал текущие вопросы. А кроме этого, разрабатывал учебные программы и методики, готовил старших учеников для работы инструкторами, активно участвовал в развитии Московской федерации Таэквон-До....  До сих пор удивляюсь, как мне тогда удавалось все это совмещать? В 94 году я благополучно защитил диплом, и сразу стало полегче. Приятно было то, что в основу диплома легла моя реальная работа. Тема звучала так: «Система преподавания традиционного Таэквон-До в условиях современного мегаполиса (на примере Московской школы Таэквон-До)».

 

Можно сказать, что именно в этот момент Московская школа Таэквон-До окончательно сложилась как школа боевых искусств: сформировались традиции и этикет, была написана первая учебная программа, появились первые подготовленные в школе инструкторы. Даже название «Московская школа Таэквон-До» появилось именно тогда. До этого мы назывались то секция восточных единоборств Всесоюзного центра по изучению восточных единоборств при Философском обществе Академии наук СССР (как вам название?), то клуб Таэквон-До «Хваран» при кооперативе «Ярило», то детско-юношеский клуб «Синтез», то как-то еще. А в 1994 году вызрело название, точно отражавшее идею школы: «Московская школа Таэквон-До».  Московская, т.е. действующая в основном в Москве. Школа – как оригинальная система обучения, включающая в себя традиции, методики, учебные программы, а в другом контексте, как многоуровневая учебно-практическая организация, обеспечивающая сама себя всем необходимым, включая рабочие кадры. И Таэквон-До, т.к. это, собственно, и является предметом обучения. Под этим названием школа стала одной из самых крупных и известных школ в Москве и в России, и, надеюсь, под этим названием она будет жить и развиваться и в дальнейшем.

 

Вместо заключения

 

Лет семь назад в Клубе чайной культуры, где идут занятия по многим направлениям восточной культуры, в том числе и по восточным единоборствам, я увидел такое объявление: «Школа попятного Пути. Только для ветеранов/инвалидов боевых искусств». И далее: «Мы не ставим вопрос о том, может ли человек стать воином. Мы ставим вопрос по-другому: может ли воин стать человеком!?»

 

Я, конечно, посмеялся и пошел дальше – проводить очередную тренировку. Потом, через несколько лет, когда я пообщался со многими коллегами по боевым искусствам и серьезно углубился в психологию, до меня дошло, что они были во многом правы – многие бойцы так и остаются боевыми машинами, в лучшем случае - инструкторами. Но теперь, я все больше и больше начинаю понимать, что «не согрешишь – не покаешься; не покаешься – не спасешься». Не став Воином, невозможно стать Человеком (не зря у Кастанеды сначала идет Воин духа, а потом уже Человек знания). Так что Путь Воина еще никто не отменял. И поверьте, он доступен каждому!