Толпыгин Дмитрий Александрович, 279-13-69

Санкт-Петербургский государственный университет
философский факультет

Жиль Делёз, представление.

Жиль Делёз наряду с Фуко, Дерридой, Кристевой, Лаканом считается классиком и основателем постструктурализма, на сегодняшний день, фактически, самого яркого и влиятельного движения философской мысли. Но, когда мы говорим о влиянии этих авторов на русскую философию и в целом вхождения этого идейного фонда в русскую культуру, то здесь не всё ясно. Влияние Фуко очевидно, самые большие проблемы, на мой взгляд, возникают именно с Делёзом.

Недавно мне в руки попала книга Бориса Парамонова которая называется "Конец стиля". Основной лейтмотив этой книги заключается в том что с окончанием эпохи модерна закончилась эпоха "Большого стиля", важно отметить что под "стилем" автор фактически понимает парадигму. На мой взгляд Парамонов недооценивает значение стиля в постсовременности, и тем не менее, и это опять же важно отметить, отношение между стилем и парадигмой в постмодерне принимают более сложные формы нежели в модерне. Я неслучайно останавливаюсь на проблеме стиля так как именно разница между совершенно изменившейся парадигмой и "узнаваемым" стилем часто является основным камнем преткновения для открытия постструктуралистких текстов.

Анализируя структуру текстов Делёза нам нередко приходится выделять три уровня: 1) стиль, например структурная лингвистика или классический психоанализ. 2) парадигма, в принципе это как правило метафизика стоящая до текста и развивающаяся на фоне конкретных текстовых событий. 3) это собственно оригинальный концептуальный строй получающийся как своего рода синтез, где стиль и парадигма как бы накладываются друг на друга.

Что же привело к изменению парадигмы, каковы позитивные предпосылки новой парадигмы? Вот первоочередные вопросы на которые нам следует ответить.

На мой взгляд постструктурализм во многом является своеобразным логическим продолжением структурализма, как явления культуры. Однако если для структурализма в общем характерно движение изнутри наружу к инобытию европейской культуры (поэтому здесь такое интенсивное развитие получили культурология, антропология, востоковедение и т.п.. Мы ещё можем вспомнить относительно недавние дебаты вокруг феномена "диалога", в том числе "диалога культур"), то постструктурализм выражено интраспективен, это качественный скачёк внутри самого самосознания западной интеллектуальной элиты.

То что произошло в постструктурализме я (для себя) называю изменением измерения в метафизики. В "Функции и поле речи и языка в психоанализе" у Лакана и в "Логике смысла" у Делёза мы находим такой важный и в общем стержневой, с точки зрения построения самой концептуальной архитектуры творчества данных авторов, персонаж как Шалтай Болтай (принятая в культуре метафора андрогина). Здесь он вывоводится как некий онтологический эталон. По нему же Делёз предлагает равнять и метафизику. Идея андрогинности, по существу, для европейской культуры не нова, к примеру, это центральная идея немецкого романтизма (Новалис, братья Шлегели). Новизна постструктурализма заключается в том что он, прежде всего в лице Делёза, попытался продумать феномен андрогинности до конца, и даже положил его в основу философской оптики. И раз уж у наш разговор зашёл о оптике, то естественно андрогинную оптику противопоставить мужской, господствующей в европейской культуре вплоть до постструктурализма. Новизна нового подхода заключается в том что он открывает дверь к пониманию женской метафизики, и не только в этом конечно.

Одно из основных достоинств андрогинной оптики заключается в том что она даёт полномасштабный выход к до индивидуальному в науке. Если посмотреть историю философии, то невольно отмечаешь что андрогинные формы метафизики развивались там где сама метафизика носила характер прикладной науки, и имела практическое применение (напр. Китае). У Делёза такая метафизика обрела себя в "шизоанализе" (наиболее известная работа "Капитализм и шизофрения: Анти-Эдип" написанная в соавторстве с Ф.Гватари.)

Бессознательное по делёзу может выступать в двух режимах - паранойи, в этом случае оно порождает тотальности и репрезентации, производя видимость жизни; паранойя образует жёсткие агрегирующие социальный организм структуры. И шизофрении - когда реальность представляется в виде фрагментированной раздробленной множественности - "мегафабрики". По делёзу именно шизофрения даёт выход в сознание сингулярностей которые запускают механизм микрпорождения желания или "желающих машин".

Сингулярности - будучи доиндивидуальными, неличностными, аконцептуальными коренятся в стихии которая понимается по разному - нейтральное, невозмутимое, чрезмерное, проблематическое, она индифферентна в отношении любых бинарных оппозиций - частного и общего, личного и безличного, индивидуального и коллективного. Произвольная единичность, или сингулярность, неопределима с точки зрения логических предикатов количества и качества, отношения и модальности. Сингулярности по делёзу противостоят обширным совокупностям-агрегатам, управляемым по иерархическим авторитарным законам. Обширные агрегаты, или молярные структуры узурпируют "молекулы общества". В то время как сингулярности проявляют себя прежде всего в организациях общества на молекулярном уровне образуя роевые сообщества микро-множества не подчинясь жёстким структурам подрывают их.

Однако, описанная проблема имеет ещё и другое измерение. Агрегатные структуры попадая в социальное поле живут своей собственной жизнью - давно покинув первоначальных носителей, циркулируя в соответствии со своими внутренними матрицами, они "работают" в социальном бессознательном. Здесь мы имеем дело с агрегатными структурами функционирующими внутри механизмов "социальных машин", как локальных образований.

Как показывает опыт, в обвале жизненных ресурсов конкретного социального пространства (социального тела) решающую роль играют накапливаемые в социальном поле кодовые, агрегатные конгломераты. Действуя в репрессивном режиме они конфигурируют социальное тело таким образом, что производимые здесь тропы обрезают (в смысле: вытесняют в бессознательное) необходимые жизненно важные структуры. В предельном случае остаётся канал протекания Эдипова комплекса который чаще всего используется для реализации различных реактивных импульсов. Поскольку либидо двигаясь в направлении жизненно важных структур (регламентирующих не только сексуальность, но и мышление, перцептуальный горизонт) постоянно попадает в тупик, то такое положение вещей может либо погрузить тело в шизоидное подвешивание (экстенсивный путь), либо накопленное либидозное напряжение со взрывом уйдёт на верх взламывая всё на своём пути (интенсивная, революционная форма).

По мнению авторов "Анти-Эдипа" существует два вида течения шизофрении. В первом случае процесс принимает вид болезни, когда чистый поток экзистенции подвергается воздействию структур, кодов аксиом (предложений которые кажутся самоочевидными и принимаются без доказательств), приостанавливающих его свободное излияние, налагающих на него "арест", так как все они представляют собой "репрессивные формации". Либо, а это второй случай - процесса становления, обозначающего микро-порождение желания.

Поскольку человек характеризуется как "желающая машина", то подлинно свободный индивид ("шизо"), "деконструированный субъект", порождает себя как свободного человека, лишённого ответственности, одинокого и радостного, способного, наконец, сказать и сделать нечто просто от своего имени, не спрашивая на то разрешения: это желание, не испытывающее ни в чём нужды, поток, преодолевающий барьеры и коды, имя не обозначающее какое либо "это".

Следует отметить, что у Делёза и Гватари ни шизофрения ни паранойя не соотносятся с на прямую душевным здоровьем, пафос проекта таков будто авторы положительно аттестуя шизофрению выбирают лучшее из двух зол (что побудило критиков обвинить их в нигилизме). Создаётся впечатление что Делёз и Гватари идут на своего рода социальный компромисс. Однако Делёз разрабатывал эту тему не только в социальном, но и в персональном, а также общеметодологическом контексте, и здесь он ведёт себя в определённом смысле, гораздо решительнее (см. напр. статью "Тайна Ариадны").

Для нас важно понять что социальный организм это такая же экологическая система как и любая другая. Выезжая загород мы можем увидеть здоровые участки леса на фоне других высыхающих или наоборот гниющих разъедаемых паразитами, в природе постоянно действуют механизмы поглощения нежизнеспособных форм. Человек закрылся от природы культурой, но он не выключен из естественного течения природных процессов, действующих на всех уровнях. И когда социальное тело скатывается в экзистенциальный кризис - именно культура оказывается тем занавесом который закрывает проблему, вид на то что корабль уже тонет. Для того чтобы избежать кризисов пространству нужно стать более пластичным.

На мой взгляд, "шизоанализ" и "деконструкция" - прежде всего, являются попыткой опираясь на эталоны энергетического тела выявить феномены и механизмы нарушающие его естественную экологию и "политэкономию". Такой холлистический поворот в европейской (прежде всего французской философии) произошёл ещё в 60е годы. В России нам ещё предстоит осознать постструктурализм как целостный метафизический проект.

Вернёмся к проблемам чтения Делёза. На мой взгляд чтение Делёза требует достаточно близкого эмпирического знания энергетического тела и связанной с ним метафизики, это объясняется тем что автор часто опирается на конкретные эмпирические эффекты, и от читателя требуется максимальное знание контекста, которое необходимо для корректной расстановки акцентов, что в свою очередь сделало бы само чтение адекватным. Слишком широкое свободное поле интерпретации даёт возможность читателю двигаться в любом направлении кроме того которое подразумевал автор, что конечно же в данном случае не эффективно. Здесь как правило нет каких то особых лексико-смысловых закруток. Наоборот, он стремится к имманентности - ставя и решая совершенно конкретные задачи, стремясь к максимальной точности выражения смысла.

На мой взгляд Делёз на русской почве попадает в своеобразную лакуну между двух субкультур - с одной стороны это академическая философия, которая пытается подойти к Делёзу прежде всего с чисто спекулятивных позиций. С другой стороны это культура практиков непосредственно на своём опыте знающих проблемы энергетического тела, но мало интересующихся (то ли по причине субкультурной замкнутости, то ли из за отсутствия необходимой философской культуры) проблемами современного философского дискурса. Одно только здесь очевидно, постструктурализм изнутри и по большому счёту может быть открыт и развиваться в качестве живой актуальной парадигмы, только на территории объединяющей обе стороны вышеуказанной культурной диспозиции.